Ануш. Обрученные судьбой - Страница 13

Жители становились в очередь с самого утра, чтобы увидеть ее, а Хетти внутри поставила столик со сладостями для детей и пловом для взрослых. Многие принесли подарки, масло виноградных косточек в маленьких мешочках из козьей шерсти, козье молоко и сыр. Все пришли к общему выводу, что доктор Стиппет и его ханум постарались на славу и здание вышло впечатляющим.

Самым странным в этот день была моя угрюмость. Я не мог избавиться от мысли, что все окончится провалом. Пол первым заметил мое настроение.

– Приободрись, Чарльз, – сказал он; мой сын сидел у него на плечах, болтая ногами. – Вдруг ветер переменится и все такое.

– Да все в порядке.

– Ты выглядишь несчастным.

– Видишь ли, я всегда так выгляжу.

Пол засмеялся, спустил Томаса на землю, и тот побежал к матери.

– Ну и почему ты такой хмурый?

Я посмотрел на новое здание, небольшое, каменное, в два этажа, построенное полукругом, с внутренним двориком и разделенное на женскую и мужскую половины. Полностью законченное, оно было таким, каким я его представлял, но только снаружи.

– У нас закончились деньги, – ответил я.

Предоставленные нам Элиасом Риггсом значительные средства были потрачены задолго до того, как заложили первый камень в фундамент здания. Взятки для получения разрешений, жадные строители и вороватые рабочие. К тому времени, когда здание было полностью возведено, не осталось денег, чтобы обставить помещения и купить оборудование.

– Отсюда все выглядит прекрасно, – заметил Пол.

– Но ты еще внутрь не заходил.

Я рассказал ему, что в операционной нет ничего, кроме нашего кухонного стола, покрытого листом железа, половой тряпки и швабры, чтобы смывать кровь. Нет никакой другой возможности стерилизовать инструменты, кроме как кипятить их в чайнике! Нет рентген-аппарата, отопления, гардеробной для зимней одежды, отдельных палат для инфекционных больных, в том числе больных туберкулезом, а большинство операционных инструментов я вынужден был изготовить сам.

– Ну, тогда работай, как раньше! – засмеялся Пол.

Жители деревни то и дело заходили в здание больницы, некоторые ели плов прямо руками с виноградных листьев, другие задерживались, чтобы поговорить с ханум. Наблюдая за тем, как жена Махмуда запихивает плов в карманы платья, я пытался объяснить Полу, что хотел построить нечто необычное. Современное учреждение. Он напомнил мне, что в Турции дела делаются очень медленно и все наладится в конце концов. Мне просто необходимо чуть больше верить в это.

– Верить? Вера – это единственное, в чем я преуспел за последнее время.

У стола с едой сидела Хетти с младенцем Робертом на руках, пытаясь вытащить горсти печенья из рук Томаса и Элеанор.

По такому торжественному случаю на Хетти было голубое шелковое платье и она постаралась уложить волосы как можно красивее. Щеки ее чуть раскраснелись, и, когда она начала что-то шептать на ушко Томасу, я был сражен ее девичьей привлекательностью.

– Почему бы вам не отдохнуть? – спросил Пол, наблюдая за Хетти. – Съездите в город на пару дней.

Идея показалась мне очень интересной, я не мог вспомнить, когда последний раз был в Трапезунде.

– Возьми с собой Хетти, поживите в гостинице пару дней. Побалуй ее немного, Чарльз. Она тут с тобой совсем света белого не видит.

Я повернулся сказать, что так и сделаю, но внимание моего друга было направлено не на меня. Он смотрел на Хетти с такой явной тоской, что я впервые начал гадать, а не влюблен ли Пол Троубридж в мою жену?

Ануш

Смеркалось. Ануш стояла у окна и смотрела на свое отражение в темном стекле. В доме не было зеркала, и, чтобы посмотреть на себя, ей приходилось становиться на стул и смотреть в окно. Вытягивая шею, она увидела, что сзади платье легло двумя красивыми складками. Оно было чуть длинноватым, но, если стоять на цыпочках, выглядело великолепно.

Элегантная девушка в красивом американском платье.

Госпожа Стюарт преподнесла ей этот подарок, но Ануш пришлось ждать, когда мать уйдет из дома, чтобы примерить его.

Парзик отдала бы все свое приданое, чтобы выйти замуж в таком платье! Оно было сшито из отличной белой ткани, легкой, как облако, и мягкой, как морской бриз. Подол остался чуть грязноватым после того, как госпожа Стюарт надевала платье последний раз, но Ануш никогда ранее не видела такой красоты. Платье было украшено пришитыми цветами ручной работы и кружевными манжетами.

Расплетя косу, Ануш уложила волосы на голове точь-в-точь как это делала госпожа Стюарт. Жена доктора была очень красива, просто идеальна, как женщина с картины, и очень отличалась от матери Ануш.

Хандут гладко прилизывала волосы и прятала их под косынкой. Она считала красоту слабостью и таким же недостатком, как тщеславие.

Госпожа Стюарт не была тщеславной. Она одевалась просто и не носила украшений, кроме пары изумрудных сережек, которые позвякивали, когда она поворачивала голову. У нее были большие серые глаза, кожа цвета светлого меда, а волосы – цвета мокрого песка.

Ануш всегда недоумевала, как так вышло, что эта женщина стала жить в их деревне и при этом ее жизнь разительно отличалась от жизни местных женщин. Она работала врачом и разговаривала с мужем на равных.

Доктор Стюарт с его темной кожей и бородой вполне мог быть турком по происхождению. Люди говорили, что нет болезни, которую он не может вылечить, но дух его неспокоен. Он всегда строил планы на будущее, а сегодняшними делами пренебрегал. Хороший человек, но при этом странный и непростой.

Ануш смотрела на свое отражение и вдруг заметила темную фигуру, наблюдавшую за ней из леса. Она спрыгнула со стула и открыла дверь.